ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ВОСЬМИДЕСЯТЫЙ
Чудится мне, товарищи, что попал я в год восьмидесятый,Лет мне тогда двенадцать, но я, как всегда, поддатый,
Видится мне, товарищи, похороны Высоцкого,
И воскрешения Ленина под стук шарад Маяковского,
Чудится мне, товарищи, и колбаса, и водочка,
Райкин, Хазанов юный, в парке — цветы и лодочка,
Видится мне, товарищи, выстрелы в Джона Леннона,
Космос, к чему-то Белка, вечная ария Германа,
Чудится мне, товарищи, песни Олимпиады,
Там, в чёрно-белом ящике, но мы всему так рады,
Видятся бакс и рубль, Рейган и рейганомика,
И друг, ныне покойный, режет что-то на столике,
А теперь, господа-товарищи, мне ничего не чудится,
Я — в две тысячи пятом, и моя фишка не рубится,
Видится мне, брательники, что время на нас обиделось,
Стало, что б нам не чудилось, сдвинулось, чтобы не виделось.